Всех! Всех! Всех! С ВЕСНОЙ! ;)))

[pantera_ra]

НАДПИСЬ

А сегодня я вышла на улицу под уже теплое солнышко. Я перепрыгивала ручьи, топталась по грязному уходящему снегу. Слушала птичий щебет и трель. Но налетел ветерок и я заслушалась. Он донес до меня совершенно весенний разговор. Попытаюсь его вам пересказать.

- Эй, Санек, давай сюда – на балкон. Покурим. Проветримся.
Санек лениво выполз из дверей и принялся щелкать зажигалкой. Она капризничала, но с третьего раза подкурить удалось.
- Эх! Опять закрасили, - Данила задумчиво разглядывал стену.
Санек озадаченно уставился на дом напротив.
- Что закрасили?
- Надпись.
- Так ведь и хорошо. Чего дома всякой дрянью исписывать?
- Вот умный ты парень, Санек, а иногда говоришь, чего не знаешь. Это такая надпись… Целая история…
- Так расскажи, - прищурился Санек.
- Расскажи ему… Длинная история…
- Так не спешим, вроде… Водка ж не убежит, - еще более хитро прищурился Санек.
- Ладно, рассказываю, - не стал ломаться Данила, затянулся, торжественно выдохнул плотную струю дыма. – Лет десять назад… Считать точнее лень. Вобщем давно… Мои соседи сверху уехали. Гулянка была до утра!
- Напился небось…
- Кто? Я?
Санек затянулся и кивнул.
- Вот умный ты парень, Санек, за что и ценю, но временами Бог весть что несешь. Я ж пацан еще был! Ну, кто ж мне нальет?
Санек усмехнулся и посмотрел на небо.
- Так вот уехали они, а на их место приехали другие. Муж с женой и девчонка при них. Наши парни крепко задумались…
- Влюбились, - констатировал Санек тихо.
- Вот умный ты парень, Санек, за что и ценю. Именно! Девчонке лет четырнадцать было. Вот все нашенские с тринадцати до семнадцати и растаяли. Сидели на лавочке, ждали, когда мимо пройдет.
- Красивая? – поинтересовался Санек, пристально разглядывая огонек сигареты.
- Да вроде обычная, а было в ней что-то такое… - Данила прищелкнул пальцами, затянулся и затушил сигарету. – Пойдем накатим.
И оба гуськом пошли в комнату. Вернулись довольно быстро, лениво улыбаясь.
- Так вот был у нас во дворе, впрочем, и сейчас есть, Вован. Видный такой парень, но шебутной, жуть!
- В смысле?
- Ну, до милиции дело не доходило, но в школу, что Антонина Михална, мать его, что Борис Федорыч, батя, набегались. Да и во дворе, чуть что, в их квартиру звонят – не Вован ли постарался.
- Наш человек, - авторитетно заявил Санек.
- Правильно мыслишь! За что и ценю. И Таню эту…
- Которую?
- Да ту, что приехала в квартиру сверху…
- Ну да, ну да. Таней, значит, звали… - Санек снова защелкал зажигалкой, на этот раз удачнее.
- Да, Таню эту он прямо так и ел взглядом. А парень смелый, просто так по лавочкам сидеть не привык. Взял, да и в кино пригласил. При всех! Вот какой парень!
- Наш человек, - тихо, но категорично пробормотал Санек.
- Вот умный ты парень, Санек, за что и ценю, - Данила похлопал друга по плечу. – Так и ухаживал за ней не то месяц, не то больше. Остальные поняли – не светит. Но Таня как-то спокойно себя вела. И не поймешь по ней, нравится или нет. Вован заскучал, затосковал. Грустно смотреть на него было…
- Выпить надо, - решил Санек.
- За что и ценю, - Данила решительно двинулся в комнату. Санек прямиком за ним.
На этот раз булькали водкой и звенели стаканами (граненными, а как же иначе?) не в пример дольше. Через время курили снова. Улыбались еще более лениво.
- Так что там с Таней?
- С какой?
- С той, что сверху…
- Вот умный ты парень, Санек… И ценю я тебя за это… Ну ты знаешь.
Санек кивнул, разглядывая теплые розовые блики солнца в окнах верхних этажей.
- Так вот Вован решил действовать смело и безрассудно…
- Пойти ва-банк, - медленно и тщательно пробубнил Санек.
- Вот умный ты… Сам знаешь… И-мен-но! Ва-банк! И однажды утром появилась эта самая надпись. А Вован орал на весь двор: «Танечка, Танюша, Танюшка моя!» И ведь никто не выглянул с балкона и не послал его на… Вобщем все поняли, что к чему! Вот какие люди!
- А она?
- А она вышла на балкон и рассмеялась, хорошо так, по-доброму.
- Хорошо… - Санек затянулся и улыбнулся… по-доброму.
- А потом к Вовану из ЖЭКа приходили. Шумели. Закрасить надо! Безобразие!
- Зря, - небрежно бросил Санек.
- А то! А Антонина Михална посмотрела на жэковца и говорит: «Как там твоя Светлана поживает?». Ну тот и притих. Развернулся и ушел.
- Понятное дело…
- Ага. Только все же закрасили надпись. Вот как сейчас.
- Ну! – удивился Санек.
- Только надпись все равно появлялась снова и снова, - Данила победно улыбался, как будто сам рисовал её каждый раз.
- Ну! – одобрил Санек.
Во дворе загомонили. У подъезда стоял парень с пацаненком на руках.
- Вован! Привет! – заголосил Данила что есть мочи.
- Здорово, друг!
- Здласте, Даня! – мальчонка замахал руками и чуть не сверзился на землю.
- Не балуй, Митя, - строго, но добродушно, пробасил Данила.
- Тот самый? – прищурился Санек.
- Тот! Вован, а ить закрасили опять!
- Ну и что? А то не знаешь, как оно? Сделаем!
Данила улыбнулся от уха до уха. Хлопнул друга по плечу.
- Сделает! Слыхал?
- Ну! – подтвердил Санек со знанием дела.
- Вот умный ты парень, Санек, а не знаешь, что надо выпить…
Санек, не раздумывая, ушел в комнату и зазвенел стаканами…
Уже почти вечерело, когда друзья снова вышли курнуть и глотнуть воздуху. На стене дома напротив что-то смутно проступало на белом фоне.
- Так что за надпись-то?
- О! Опять есть! Вован! Одно слово!.. А надпись…

Я как раз проходила мимо белого дома, каких много в округе. Правду ли мне рассказали? Не ослышалась ли? Ветер резко зашумел в ветвях высокого дерева. Я подняла голову. Над балконом девятого этажа большими кривоватыми красными буквами было написано:
«Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!»